Վիքիպեդիա

Մասնակից:Maria Hanisyan7/Ավազարկղ5

< Մասնակից:Maria Hanisyan7
Թեոդոր Ժերիկո
Théodore Géricault
Ժերիկո,Ինքնադիմանկար,Ռուան թանգարան
Ի ծնեԺան Լուի Անդրե Թեոդոր
Ծնվել է26 սեպտեմբերի 1791
ԾննդավայրՌուան,Բացարձակ միապետություն Ֆրանսիայում
Վախճանվել է26 հունվարի 1824
Մահվան վայրՓարիզ
ԿրթությունԿարլ Վերնե, Պիեր Գերեն
 Category:Théodore Géricault Վիքիպահեստում

Ժան Լուի Անդրե Թեոդոր Ժերիկո (ֆր.՝ Jean-Louis-André-Théodore Géricault; 26 սեպտեմբեր 1791, Ռուան — 26 հունվար 1824, Փարիզ) — ֆրանսիացի գեղանկարիչ, եվրոպական գեղանկարչության ռոմանտիզմի դարաշրջանի խոշորագույն ներկայացուցիչ: Նրա կտավները , այդ թվում « Մեդուզայի» լաստը և «Ձրավազքը Էպսոմեում» կտավները դարձան նոր խոսք գեղանկարչության մեջ, սակայն նրա գլխավոր նշանակությունը կիրառական արվեստում գիտակցվեց ավելի ուշ: Ուսումնասիրողների մեջ միասնական կարծիք չկա,թե որ ուղղության ներկայացուցիչ է եղել նկարիչը, ռոմանտիզմի նախակարապետ, ռեալիստ, մարդ, ով առաջ անցավ իր ժամանակից և Ժակ Լուի Դավիթի հետևորդն էր:

Կենսագրություն խմբագրել

Ընտանիք:Մանկության և պատանեկության տարիներ խմբագրել

Թեոդոր Ժերիկոն ծնվել է 1791 թվականին Ռուանում: Նրա հայրը, Ժորժ Նիկոլա Ժերիկոն, եղել է ունևոր մարդ, ծխախոտի տնկադաշտերի սեփականատեր և ծխախոտի խոշոր վաճառական: Մայրը Լուիզա Ժաննա Մարի Կարյուել դե Սեն Մարտենը սերում էր Նորմանդիայի արիստոկրատական ընտանիքից: Ժերիկոյի ընտանիքը 1796 թվականին տեղափոխվեց Փարիզ: 1801 թվականին Թեոդորին տեղավորեցին Դյուբլա Լուազո մասնավոր գիշերօթիկ դպրոց, իսկ հետագայում հայրը նրան տեղափոխում է Ռենե Ռիշար Կաստիլյայի գիշերօթիկ դպրոց: 1804 թվականին Ժերիկոն ընդունվում է Լյուդովիգ Մեծի լիզեյ: Մոր մահից հետո որդու դաստիարակությամբ զբաղվում է հայրը: Տղան վաղ տարիքից հետաքրքրություն ցուցաբերեց գեղանկարչության նկատմամբ, ինչին նպաստեց շփումը մորեղբոր Ժան Բատիստ Կարուելի հետ, ով զբաղվում էր ֆլամանդական և նիդերլանդական նկարիչների հավաքածուներ: Մորեղբոր ծանոթները` երիտասարդ նկարչուհիներ և աշակերտուհիներ Պիեր Գերեն, Ադելաիդա դե Մոնգոլֆերը և Լուիզա Սվատոը Թեոդորին իրենց հետ տանում էին թանգարան, որտեղ կրկնօրինակում էին հին վարպետների ստեղծագործությունները:Արձակուրդները տղան անց էր կացնում Նորմանդիայում, որտեղ, ինչպես նշում է նրա ընկերներից մեկը, շատ նկարում էր:[1].

Годы учёбы խմբագրել

В конце 1808 года Жерико поступил в обучение к Карлу Верне, мастеру батальных и жанровых сцен, в творчестве которого отразилась вся жизнь императорского Парижа. В мастерской Верне начинающий художник большей частью практиковался в изображении лошадей, знакомился с анатомическим рисунком животного, здесь же он имел возможность видеть эстампы, выполненные с произведений английских анималистов, копировал картины Верне. Жерико также посещал Лувр, где изучал конные сцены, украшающие античные саркофаги. Теодор стал вхож в дом Верне, вместе с ним бывал в цирке Франкони, манежах и конных заводах Парижа и его ближайших окрестностей. В годы учёбы у Верне началась его дружба с сыном учителя — Орасом, возможно эти дружеские отношения являются причиной того, что Жерико так долго оставался в мастерской Верне[2].

В 1810 году Жерико покинул мастерскую Верне, чтобы продолжить учёбу у Пьера Герена, который, по словам Этьена Делеклюза, был «единственным в то время — после Давида во всяком случае, — кто питал действительное расположение к педагогике»[3]. В начале XIX века французская публика и критики видели в Герене художника, который отошёл от искусства Давида и его последователей. В этой тенденции немалую роль сыграла антидавидовская реакция, по сути же дела реформы Герена продолжались в направлении, указанном давидовской школой. Как бы то ни было, но из мастерской Герена, «адепта давидовской школы» и наименее «преромантичного»[4] мастера своего времени, вышли наиболее яркие представители романтизма[4]. О методах обучения в мастерской Герена сохранилось мало достоверных сведений. Известно лишь то, что он не навязывал ученикам своих взглядов, и последние не получали систематического профессионального образования. Жерико посещал ателье Герена нерегулярно около шести месяцев, вероятно, чтобы иметь возможность писать с натуры и общаться с другими учениками мэтра. Один из них, художник Шампионе, писал по-новому — «жирным мазком», это повлияло на манеру письма Жерико, а позднее и на манеру ещё одного ученика Герена — Эжена Делакруа. Теодор продолжал бывать у Герена и после окончания учёбы, поддерживая с ним и его учениками связь. Впоследствии Теодор первым пригласил Герена посмотреть только что завершённый «Плот „Медузы“»[5]. мини|слева|Этюд натурщика. Ок. 1812 Как и в ателье Верне, Жерико копировал у Герена произведения учителя, а также перерисовывал анатомические листы. Картины, написанные им в то время («Самсон и Далила», «Отплытие Одиссея с острова Итаки», «Оборона Фермопильского ущелья»), по словам Шарля Клемана, биографа художника, отличала «„энергичная“ кисть»; движения персонажей, лишённые однообразия; «композиционные ритмы», восходящие к живописи Давида. С обучения у Герена для Жерико начался процесс формирования индивидуального стиля, а вскоре он, уже не нуждаясь в каком-либо руководстве, перешёл к самостоятельной работе[6].

Вероятно, в 1811—1812 годах, Жерико исполнил около пятидесяти этюдов с обнажёнными натурщиками. Его живописные штудии от обычных для того времени академических отличает «смелая и энергичная кисть»; неожиданные, почти театральные эффекты светотени; напряжённое драматическое настроение. Художник не стремится точно воспроизвести натуру, но сочиняет для каждого персонажа новый облик. Одним из характерных образцов таких штудий является «Этюд натурщика» (Москва, ГМИИ им. А. С. Пушкина) из серии «Гладиаторы». Контраст глубокой тени и резкого света подчёркивает тревожный образ человека, «подвластного року». Как отмечает В. Турчин, эти работы Жерико вызывают в памяти слова Герена, обращённые к ученику: «Ваш колорит лишён правдоподобия: все эти контрасты света и тени могут заставить меня подумать, что вы пишете при лунном свете…»[7]

В это же время Жерико писал этюды лошадей, которые принципиально отличаются от его штудий с натурщиками. Художник работал в Версальских конюшнях преимущественно в 1811—1813 годах. Он создал «портреты» известных скакунов, одна из его картин — «Лошадь Наполеона» — получила награду императрицы Марии-Луизы. В процессе работы художник искал индивидуальность, присущую каждому животному, изучал его повадки, практиковался в точности изображения породы. Его лошади помещаются в конкретную, чаще всего природную, среду. Жерико писал эти полотна малыми кистями, прорабатывая детали и избегая больших цветовых пятен и сильных светотеневых контрастов. Разнообразие манеры письма, проявившееся в работе над штудиями натурщиков и лошадей, будет характерно для него и в дальнейшем. Страстный любитель лошадей и верховой езды, он создал произведения чисто анималистического жанра, подобных которым ещё не было во Франции[8].

Вероятно, в эти годы Жерико выполняет своё гипсовое экорше «Лошадь», которое было широко известно среди современников. В скульптурных работах он разрабатывал мотивы, которые позднее переносил на живописное полотно[9].

Изучение живописи старых мастеров խմբագրել

Жерико внимательно копировал картины старых мастеров, начиная с художников Возрождения. Среди тех, чьи оригиналы либо с гравюрные повторения произведений[10] привлекли Теодора: П. П. Рубенс, Тициан, Д. Веласкес, Рембрандт, Джорджоне, Пармиджанино и многие другие. Известно более шестидесяти копий, выполненных Жерико. Он продолжал изучение старых мастеров и во время своих поездок в Италию (1816—1817) и Англию (1820—1821). Жерико также выполнил ряд графических листов с переработкой тем с картин Микеланджело, Карраччи, французских последователей Караваджо и декоративных работ художников XVIII века. Он не стремился подражать оригиналу, многое обобщая, придавая более экспрессии ритму, усиливая колористическое решение картины[11]: «Он стремился постичь тайну огромной жизненности, масштабности образов произведений старых мастеров, их воздействия на современного зрителя. Стремясь к искусству активному, действенному, он жаждал найти примеры того же понимания и в предшествующие времена. Этим определялась направленность его поисков»[12].

Салоны 1812 и 1814 годов խմբագրել

В 1812 году Жерико представил в Салоне свою работу «Портрет Дьедонне» (в настоящее время экспонируется как «Офицер конных императорских егерей, идущий в атаку» (Париж, Лувр)). Картина художника, неизвестного до той поры ни широкой публике, ни в профессиональной среде (говорили даже, что он «почти не учился»), привлекла внимание критиков. Её похвалил М.-Б. Бутар, посоветовав начинающему художнику заняться батальным жанром, который в эпоху Империи ставился выше остальных. Ж. Дюрдан, поместивший анализ полотна в «Галери де Пейнтюр франсэз», отозвался о Жерико как «быть может, лучшем из всех наших живописцев». Полотно отметил и сам Давид[13].

Вероятно, успех «Офицера…» подал Жерико идею о создании серии, посвящённой военной истории наполеоновской Франции. Но он, в отличие от знаменитых мастеров той эпохи, не задумывал масштабные произведения с изображениями битв и парадов, а стремился передать «дух времени» в портретах солдат и офицеров, представителей всех родов войск («Портрет офицера карабинеров», «Трубач гусаров», «Три горниста», «Ветеран», «Голова солдата»). Жерико не был связан условиями официальных заказов, как Гро, Жироде и Давид, и поэтому был свободен в своей трактовке происходящего. Его работы 1813—1815 годов отличают «яркий живописный темперамент, а порой и тонкий психологизм». Они безусловно писались с конкретных людей, однако здесь нет явно выраженных индивидуальностей, главенствует внимание к человеку как носителю черт того или иного типа[14].

Париж впервые увидел «Офицера конных императорских егерей во время атаки» тогда, когда уже стало известно о поражении французской армии в России (осень 1812), а в Салоне 1814 года эта композиция была выставлена в паре с «Раненым кирасиром, покидающем поле боя» (Париж, Лувр). Салон 1814 года проходил после падения Наполеона, и картины Жерико были единственным напоминанием об уже уходящей трагической и славной эпохе, выделяясь среди работ других художников, избравших нейтральные темы. Художественные критики в своих обзорах Салона либо ничего не писали о произведениях Жерико, либо отзывались о них неодобрительно[15].

Поступки Жерико в тот период были столь противоречивы, что биографы художника затрудняются объяснить, чем руководствовался он в своих решениях. В конце 1814 года (декабрь) при содействии отца и дяди он, ещё недавно уклонявшийся от исполнения воинской обязанности, приобрёл патент на службу в мушкетёрской роте под командованием Лористона — привилегированном воинском соединении. Во время Ста дней Жерико был в эскорте спасавшегося бегством Людовика XVIII, потом, под видом крестьянина, художник перебрался в Нормандию, где, вероятно, оставался до середины лета 1815 года[16].


Несмотря на неблагоприятные личные обстоятельства, именно в это время формируется новый стиль художника, он обращается к новым темам, разрабатывает новые идеи. Возвратившись в Париж, он приступил к работе над композицией «Потоп», которая является вольной переработкой «Потопа» Пуссена из Лувра. Это полотно, являющееся по сути «пейзажем-драмой»[17], явно создано под влиянием итальянского изобразительного искусства, прежде всего, творчества Микеланджело, что особенно заметно в пластическом решении фигур гибнущих людей. Впоследствии Жерико наиболее полно разработал тему человека перед лицом стихии в самой известной своей картине «Плот „Медузы“»[18].

Италия խմբագրել

Жерико, как и многие европейские художники, стремился посетить Италию для изучения работ старых мастеров. Средства для поездки можно было получить, приняв участие в конкурсе Школы изящных искусств, и Жерико первоначально намеревался написать для него композицию «Умирающий Парис». Однако работа не задалась, и средства на путешествие художник выручил, выполнив пейзажные панно для дома одного из своих друзей в Вилле-Котре. Это обстоятельство развязывало Жерико руки: победив в конкурсе Школы, он был бы обязан провести в Италии шесть лет (полный срок пенсионерской поездки), что не входило в его планы. Художник уезжал на время из Франции и ещё по одной причине, на этот раз личного характера. В то время он вступил в любовную связь с женой дяди, Александриной-Модест Карюэль, и опасался её раскрытия[19].

10 октября 1816 года Жерико прибыл во Флоренцию, по его собственному признанию, «страшное состояние духа», вызванное неурядицами в личной жизни, не покидало его. Он посещал представителей высшего света, бывал на театральных представлениях, ездил верхом и совсем не работал красками, зато постоянно носил с собой альбом, в котором делал карандашные наброски. Художник осматривал местные церкви и музеи, зарисовывал фрески Мазаччо в Санта Мария Новелла и скульптуры с усыпальниц Медичи, а также рисунки с античной керамики, античную скульптуру и гробницы[20].

Он побывал в Неаполе, рисовал местные пейзажи и жителей, изучал произведения художников неаполитанской школы. Больше всего времени Жерико провёл в Риме. Увидев воочию работы Микеланджело (особенно сильное впечатление на него произвели фрески Сикстинской капеллы), Жерико, как сообщает Клеман, испытал шок. Его увлекает монументализация форм, его рисунки пером, напоминающие рисунки Микеланджело (например, «Человек, повергающий быка»), стали одними из самых интересных, исполненных в Риме[21].

Имея при себе рекомендации Герена, художник виделся с пенсионерами Французской академии, идеалы которых он не разделял. Тем не менее, его близкими знакомыми в Риме стали Огюст (с 1814 работал в основном как скульптор), Шнетц (в то время занимавшийся жанровой живописью), Тома и Робер[22]. Жерико искал сюжеты для большой композиции или нескольких композиций. Поначалу его привлекали картины повседневной жизни, жанровые или уличные сцены, однако вскоре художник охладел к «сентиментальной „итальянщине“» (Турчин), не интересовали его и античные мифы и античная история[23].

Вдохновение пришло к концу римского карнавала, в начале февраля 1817 года. Праздник завершался состязанием неоседланных лошадей, бежавших по улицам города от Пьяцца-дель-Пополо до Венецианского дворца. Страстный любитель лошадей, Жерико создал целый ряд картин на этот сюжет. Он задумал грандиозную композицию (в длину около 10 метров). Наброски для неё представляют из себя то точно пойманные вполне определённые мотивы (по выражению Шарля Клемана, «как портреты»), то варианты обобщенной передачи натуры. Жерико работал в современной манере и классической антикизированной (отделывая работу в древнем стиле). Для живописного эскиза (1817, Балтимор, Картинная галерея Уолтер) он использовал композицию популярной в то время гравюры с изображением состязания, выдержанной в классицистическом духе. Жерико придал сцене более жизненный и современный характер, используя интенсивный цвет; добился большей экспрессии за счет некоторого сокращения пространства и кадрировки трибун со зрителями и фигур конюхов, удерживающих животных[24]. Еще одна вариация темы — несколько эскизов, разработанных в антикизированной манере — из них самым удачным искусствоведы признают версию, хранящуюся ныне в Руане («Лошадь, останавливаемая рабами»). По мнению Шарля Клемана, именно она более всего близка к задуманному Жерико полотну. В этой работе художник удачно синтезировал свои наблюдения пейзажей Пуссена, «ритмы Парфенона» (Турчин), результаты изучения изображений человека у Микеланджело и маньеристов[25]. Наконец, в последнем (по мнению Клемана) эскизе (Париж, Лувр), Жерико обратился к обобщению изображения. На этот раз он снова выбрал момент перед стартом, нарушив ради большей выразительности и экспрессии композиции, законы перспективного построения[26].

В сентябре 1817 года Жерико покинул Италию. Сам он оценивал год, проведённый там, как «несчастный и грустный», видимо, сказалось одиночество, неурядицы в личной жизни и, более всего, неудовлетворённость результатами работы: он так и не удовлетворил свою жажду грандиозного, эпического, которое владело многими художниками того времени. Ему не удалось вырваться из рамок камерности и создать произведение, масштабное и обращённое к людям[27].

«Плот „Медузы“» խմբագրել

Հիմնական հոդված՝ Плот «Медузы»

мини|справа|Плот «Медузы». 1818—1819. Париж, Лувр Осенью 1817 года вышла в свет книга «Гибель фрегата „Медуза“». Очевидцы события, инженер-географ Александр Корреар и врач Анри Савиньи, описали в ней один из наиболее трагических эпизодов в истории французского флота — тринадцатидневное скитание плота с пассажирами фрегата, которые покинули корабль, севший на мель у Канарских островов. Книга (вероятно, это было уже второе её издание) попала в руки Жерико, который увидел в истории сюжет для своего большого полотна. Он воспринял драму «Медузы» не только и не столько как «дидактический пример узкого политического значения» (капитан фрегата, бывший эмигрант, на которого возлагалась бо́льшая часть вины в гибели пассажиров плота, был назначен по протекции), а как общечеловеческую историю[28].

Жерико пошел по пути воссоздания происшедшего через исследование доступных ему материалов и встречаясь со свидетелями и, как говорит Клеман, составил «досье показаний и документов». Художник познакомился с Корреаром и Савиньи, даже, вероятно, написал их портреты. Он досконально изучил их книгу, возможно, издание с литографиями, достаточно точно изображавшими эпизоды трагического события. Плотник, служивший на фрегате, исполнил для Жерико уменьшенную копию плота[29]. Сам художник изготовил фигурки людей из воска и, располагая их на плоту, изучал с разных точек зрения композицию, может быть прибегая к помощи камеры-обскуры[30]. По мнению исследователей, Жерико могла быть знакома брошюра Савиньи «Обозрение влияния голода и жажды, испытанных после гибели фрегата „Медуза“» (1818). Он посещал больничные морги, делая этюды мёртвых голов, истощённых тел, отрубленных конечностей, в своём ателье он, по свидетельству художника О. Раффе, создал нечто вроде анатомического театра. Завершила подготовительные работы поездка в Гавр, где Жерико писал этюды моря и неба[31].

Искусствовед Лоренц Эйтнер выделил несколько главных сюжетов, которые разрабатывал Жерико[32]: «Спасение потерпевших», «Битва на плоту», «Каннибализм», «Появление „Аргуса“»[33]. Всего в процессе выбора сюжета художником было создано около ста штудий, наиболее интересными для него оказались сцены спасения и каннибализма на плоту[34].

Наконец, Жерико остановился на одном из моментов наивысшего напряжения в истории: утре последнего дня дрейфа плота, когда немногие оставшиеся в живых увидели на горизонте корабль «Аргус»[35]. Жерико снял студию, в которой могло поместиться задуманное им грандиозное полотно, и работал над ним восемь месяцев, почти не покидая мастерскую[36].

Жерико создал композицию из четырёх групп персонажей, отказавшись от классических построений с использованием параллельных линий, он сформировал энергичную диагональ. От группы с мёртвыми телами и отца, склонившегося над погибшим сыном взгляд зрителя направляется к четырём фигурам у мачты. Динамичный контраст их сдержанности составляют люди, пытающиеся подняться и группа подающих сигналы. Океан занимает не так много места на огромном полотне, но художнику удалось передать ощущение «масштабности бушующей стихии»[37].

По свидетельству ученика Верне и друга Жерико, Антуана Монфора, Теодор писал прямо по непроработанному холсту («на белой поверхности», без подмалёвка и цветного грунта), по которому был нанесён только подготовительный рисунок. Тем не менее, его рука была тверда:

«Я наблюдал, с каким пристальным вниманием он смотрел на модель, прежде чем коснуться кистью полотна; казалось, он был крайне медлителен, хотя на самом деле действовал быстро: его мазок ложился точно на свое место, так что необходимости в каких-либо исправлениях не возникало.»[36].

Таким же образом писал в своё время Давид, метод которого был знаком Жерико со времён ученичества у Герена[38].

Жерико был всецело поглощён работой, он оставил светскую жизнь, к нему заходили лишь несколько друзей. Писать он начинал с раннего утра, как только позволяло освещение и трудился до вечера.


«Плот „Медузы“» получил противоречивые отклики у французских критиков и публики. Лишь спустя годы картина была оценена по достоинству.

Последние годы խմբագրել

Вернувшись в Париж из Англии, Жерико много болел, его состояние усугубилось несколькими падениями во время верховых прогулок. Он умер в Париже 26 января 1824 года.

Жерико в художественной литературе խմբագրել

Луи Арагон сделал Жерико главным героем своего романа «Страстная неделя» («La semaine Sainte»). Действие романа происходит одну неделю — с 19 по 26 марта 1815 года; юный Жерико, служащий в армии Людовика XVIII в Париже, со смешанными чувствами ожидает предполагаемый захват французской столицы Наполеоном.

Примечания խմբագրել

  1. ↑ Турчин, 1982, էջ 12
  2. ↑ Турчин, 1982, էջ 12—14
  3. ↑ Турчин, 1982, էջ 14
  4. ↑ 4,0 4,1 Турчин, 1982, էջ 16—17
  5. ↑ Турчин, 1982, էջ 18
  6. ↑ Турчин, 1982, էջ 18—19
  7. ↑ Турчин, 1982, էջ 19—20
  8. ↑ Турчин, 1982, էջ 22—23
  9. ↑ Турчин, 1982, էջ 23
  10. ↑ У Жерико было большое собрание гравюр (не всегда хорошего качества), выполненных с картин, находившихся в крупнейших итальянских коллекциях живописи. Альбомы с такими гравюрами были очень популярны в ту эпоху.
  11. ↑ Турчин, 1982, էջ 23, 26
  12. ↑ Турчин, 1982, էջ 26
  13. ↑ Турчин, 1982, էջ 35—36
  14. ↑ Турчин, 1982, էջ 48
  15. ↑ Турчин, 1982, էջ 53
  16. ↑ Турчин, 1982, էջ 57—58
  17. ↑ Направление не получило дальнейшего развития в живописи французского романтизма, кроме работ Юэ[fr] и Изабе.
  18. ↑ Турчин, 1982, էջ 58
  19. ↑ Турчин, 1982, էջ 64—65
  20. ↑ Турчин, 1982, էջ 66
  21. ↑ Турчин, 1982, էջ 67—68
  22. ↑ Турчин, 1982, էջ 66—67
  23. ↑ Турчин, 1982, էջ 67—69
  24. ↑ Турчин, 1982, էջ 70—71
  25. ↑ Турчин, 1982, էջ 72
  26. ↑ Турчин, 1982, էջ 72—73, 75
  27. ↑ Турчин, 1982, էջ 79—80
  28. ↑ Турчин, 1982, էջ 88—90
  29. ↑ Плот на фрегате строился под руководством Корреара, его схема публиковалась в книге Корреара и Савиньи, начиная со второго издания.
  30. ↑ Турчин, 1982, էջ 97
  31. ↑ Турчин, 1982, էջ 97—98
  32. ↑ Названия сюжетов присвоены Эйтнером.
  33. ↑ Корабль, обнаруживший плот.
  34. ↑ Турчин, 1982, էջ 98
  35. ↑ Турчин, 1982, էջ 100
  36. ↑ 36,0 36,1 Турчин, 1982, էջ 104
  37. ↑ Турчин, 1982, էջ 100-101
  38. ↑ Турчин, 1982, էջ 104-105

Литература խմբագրել

  • «Жерико, Жан-Луи-Андре-Теодор». Բրոքհաուզի և Եֆրոնի հանրագիտական բառարան: 86 հատոր (82 հատոր և 4 լրացուցիչ հատորներ). Սանկտ Պետերբուրգ. 1890–1907.{{cite book}}: CS1 սպաս․ location missing publisher (link)
  • Терновец Б. Н. Теодор Жерико. 1791—1824: Очерки жизни и творчества / Обложка: гравюра на дереве М. Маторина. — М.; Л.: Искусство, 1945. — 36, [6] с. — (Массовая библиотека).
  • Кожина Е. Ф. Романтическая битва: Очерки французской романтической живописи 1820-х годов. — Л.: Искусство. Ленингр. отд-ние, 1969. — 272 с. — 20 000 экз.
  • Прокофьев В. Н. Теодор Жерико. — М.: Искусство, 1963. — 256 с. — (Живопись. Скульптура. Графика). — 8000 экз.
  • Прокофьев В. Н. Портреты Жерико и романтический идеал // Прокофьев В. Н. Об искусстве и искусствознании: Статьи разных лет. — М.: Советский художник, 1985. — 304 с. — (Библиотека искусствознания). — 25 000 экз.
  • Турчин В. Теодор Жерико: Монография. — М.: Изобразительное искусство, 1982. — 208 с. — 35 000 экз.
  • Clément Ch. Géricault, étude biographique et critique, avec le cataloque raisonné de l'œure du maître. — 3-е. — Paris, 1873. (со снимками с оригинальных рисунков Жерико).

Ссылки խմբագրել

Կաղապար:Романтизм Կաղապար:Библиоинформация

Категория:Художники Франции Категория:Художники романтизма Категория:Похороненные на кладбище Пер-Лашез

Ստացված է «https://hy.wikipedia.org/w/index.php?title=Մասնակից:Maria_Hanisyan7/Ավազարկղ5&oldid=4628202» էջից